блажь блаженная блажит

древнерусская «Повесть о Варлааме и Иоасафе» — чрезвычайно примечательное сочинение, родившееся в Индии и совершившее большое путешествие по миру, так что к настоящему времени известно более десяти её переложений на разные языки. (На древнерусский она была переведена с древнегреческого в XII веке.) Рассматривая слова добро, благо и их производные в этом тексте, И.А. Василевская сделала любопытное наблюдение: благо характеризует божественные силы, деяния, явления, а добро — человеческие. По мнению исследователя, благо относится к сакральной сфере жизни, а добро — к повседневной (иначе называемой профанной1). Это доказывается такими словами, как, с одной стороны, благовhщение, благодать (всё — божественные дела), с другой — добродhлие, доброжитие (всё это свойственно человеку). Поскольку исследователь проанализировала только один этот текст, остаётся неясным, прихоть ли это переводчика «Повести о Варлааме и Иоасафе» или норма древнерусского языка. Для ответа на этот вопрос надо рассмотреть употребление слов добро и благо и в других памятниках. Во всяком случае, в современном русском языке можно обнаружить след иного разделения значений этих слов. Сравним существительные благодетель и добродетель. Они вовсе не синонимы, наоборот, относятся к разным классам. Имя деятеля благодетель вполне равнозначно своей внутренней форме: “тот, кто делает добро, благо”. А абстрактное слово добродетель в настоящее время — это не “делание добрых дел”, а “соответствие доброму идеалу; черта или свойство характера, являющиеся составной частью идеала” (современный словарь), причём идеал по большей части продиктован религиозной моралью.

...благо (и его производные) не всегда означает “добро”, иногда — нечто сильно отличное, как, например, блажь. Подтверждает такие наблюдения и этимология слова: ближе всего оно к литовскому blхgas (плохой). Далее расследование несколько затрудняется. П.Я. Черных полагал, что в основе этого слова лежит корень *bhelg- (гореть, блестеть), куда относятся древнеиндийское bhбrgas (сияние), латинское fulgo (сверкать), греческое jlegw (гореть). Итак, “свет, огонь” ® “благо”? Такое развитие значений, конечно, может объяснить неоднозначность корня благ-: огонь может быть и доброй силой (костёр), и злой (пожар). Но всё-таки более убедительно другое этимологическое сближение, предложенное немцем Эрихом Бернекером, поддержанное поляком Яном Отрембским (оба — крупнейшие слависты): благо находится в непосредственном родстве с древнерусским болии, современным русским более, больше. Это слово сравнивается с греческим belteroV (лучший), древнеиндийским bбlam (сила). По-видимому, “сила, мощь” и было первым значением этого корня. В чём привлекательность такой этимологии? Сила — понятие амбивалентное: силу можно направить на добро и на зло. В корне *bel- это наглядно видно. От него образовано, с одной стороны, упоминавшееся только что прилагательное belteroV (добрая сила), с другой — такие русские слова, как боль и болезнь (вспомните, что наречие больно может означать и “сильно, очень”). А кричать благим матом значит “кричать неприятно, но громко, сильно”. Блажь тоже можно толковать как иррациональную, направленную непонятно на что силу.