В анал.философии синтеза вообще нет, кроме механической сборки симулякров,
подменяющих вот-бытие здесь-и-сейчас-сущим.
именно поэтому анал.философия стала не только предшественницей, но и
основанием постмодернизма во всех его направлениях от неолиберализма
до нацдемии (Галковский, Крылов и др.).
навеяно выпадом Энгельса против Дюринга в Анти-Дюринге:
Каким образом мы от единственности бытия приходим к его единству? Тем, что мы вообще представляем себе это бытие. Едва мы, словно рамой, охватили единственное бытие своей единой мыслью, как единственное бытие стало уже в мысли единым бытием, стало мысленным единством, ибо сущность всякого мышления состоит в том, что оно объединяет элементы сознания в некоторое единство.
Последнее положение просто неверно. Во-первых, мышление состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в некоторое единство. Без анализа нет синтеза. Во-вторых, мышление, если оно не делает промахов, может объединить элементы сознания в некоторое единство лишь в том случае, если в них или в их реальных прообразах это единство уже до этого существовало. От того, что сапожную щетку мы зачислим в единую категорию с млекопитающими, — от этого у нее еще не вырастут молочные железы. Таким образом, единство бытия и, соответственно, правомерность понимания бытия как единства и есть как раз то, что нужно было доказать. И если г-н Дюринг уверяет нас, что он представляет себе бытие единым, а не, скажем, двойственным, то он этим высказывает лишь свое личное, ни для кого не обязательное мнение.
Если мы захотим представить ход его мысли в чистом виде, то он будет таков: «Я начинаю с бытия. Следовательно, я мыслю себе бытие. Мысль о бытии едина. Но мышление и бытие должны находиться во взаимном согласии, они соответствуют друг другу, «друг друга покрывают». Стало быть, бытие в действительности также едино. Стало быть, не существует никаких «потусторонностей»». Но если бы г-н Дюринг говорил так откровенно, вместо того, чтобы угощать нас приведенными оракульскими изречениями, то его идеологический подход обнаружился бы с полной ясностью. Пытаться доказать реальность какоголибо результата мышления из тождества мышления и бытия, — вот именно это и было одной из самых безумных горячечных фантазий... некоего Гегеля.
это верно в узком смысле, верно по-немецки* и по-буддистки, но не верно по сути,
ибо здесь, во-1, сознание понимается прежде всего как различающая способность,
а не установка готовности на синтез восприятия и действия, и, во-2, анализ выступает
как деятельность, равноправная, а не подчиненная синтезу.
у сознания нет элементов - есть элементы содержания перцептивного поля, различение
которых сознание контролирует, используя механизмы различения, находящиеся вне
сознания, но подчиненные ему. При этом сознание может быть бодрым и ничего
не различать, воспринимая все перцептивное поле целиком не фокусируясь на
его деталях - феномен "широкого сознания". Кроме этого, механизмы, используемые
сознанием, имеют низовую автономию безсознательного, выполняющего большую
часть предварительной обработки или работы. Природа сознания - собирание
всех отн. автономий в единое целое и ориентация в нем.
Немощь анал.философии как мировоззрения, коим она быть не может,
поскольку является лишь техн.средством, была явлена в сообществе ру_философия.
_______________________________________
* "по-немецки" значит по-бюргерски
