БИШКЕК, 6 мая — РИА Новости. Депутаты политической партии "Онугуу-Прогресс", входящей в состав правящей коалиции парламента Киргизии, передали приглашение семье погибшего в Сирии Героя России Александра Прохоренко посетить республику и отдохнуть на побережье высокогорного озера Иссык-Куль, об этом РИА Новости сообщили в пятницу в секретариате фракции.

Двадцатипятилетний российский офицер Александр Прохоренко погиб во время наведения авиаударов по террористам близ Пальмиры. Офицер вызвал огонь на себя, когда его обнаружили и окружили боевики. Указом президента России Владимира Путина за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, Прохоренко было присвоено звание Героя России.

"Письмо-приглашение семье погибшего в сирийском городе Алеппо Героя РФ Александра Прохоренко посетить озеро Иссык-Куль было передано в пятницу представителям посольства России в Киргизстане", — сообщила собеседница агентства.

Лидер партии Бакыт Торобаев отметил, что поступок Александра Прохоренко, который героически погиб, сражаясь против международного терроризма, "стоит в одном ряду с подвигами наших ветеранов Великой Отечественной войны". "В канун праздника великой Победы хотелось бы отметить, что мы должны помнить и чтить подвиги наших дедов и брать с них пример. Я хочу пригласить семью Александра к нам в гости, посетить нашу жемчужину озеро Иссык-Куль и почувствовать наше гостеприимство", — отметил Торобаев.

Партия "Онугуу-Прогресс" заявила, что готова взять на себя все расходы по пребыванию в Киргизии родных погибшего бойца российского спецназа.

они обо всем говорят так отчетливо:
это - собака, а то - дом,
здесь - начало, а там - конец ...;
они знают все, что было и будет;
нет горы, которая была бы им чудесна.

Но бытие еще по-прежнему волшебно;
во множестве мест оно рождается из своего источника,
есть игра чистых сил, к которым никто не соприкоснется,
кто не умеет преклонить колени и восхищаться.
Слова нежно исходят из несказанного.

Р.М. Рильке



( Collapse )

СЕМЕН ЛЮДВИГОВИЧ ФРАНК ОБ ОГРАНИЧЕННОСТИ СОЗНАНИЯ СУЩИМ

Рассуждая отвлеченно, мы все, конечно, знаем, что мир не исчерпывается тем, что нам в нем уже известно и знакомо, что познано нами, а, напротив, бесконечно шире и содержательнее всего нам уже известного. Но на практике нашего познавательного отношения к миру и – более того – нашей общей установки к бытию мы все склонны жить в «привычном», т.е. уже известном, – жить так, как если бы мир им и кончался. То, что мы переживаем как «окружающий нас мир» (немецкий язык знает для этого термины Umwelf или Mitweit), – то, в связи с чем протекает наша жизнь и познание чего определено нашими жизненными интересами, – фактически переживается как совпадающее с миром вообще. Наша господствующая установка такова, что мир нам известен и что известное, знакомое, привычное нам есть весь мир.

Пусть – в известных пределах – ограниченность и замкнутость сознания есть условие его «трезвости» и практической годности. Но это имеет силу именно только в известных, тоже весьма ограниченных пределах. Наряду с этим раскрытость сознания – его способность безгранично раскрываться и расширяться и тем самым основная установка безграничного простора вокруг познанного, привычного, уже знакомого мирка есть также условие нормального – даже практического – функционирования нашего сознания и познания. В самом деле, замкнутость сознания в своем пределе есть не что иное, как основной признак – помешательства. Она образует самое существо мании. Какую бы манию мы ни взяли – манию величия или манию преследования и т.п., – она всегда предполагает, что человек ощущает себя центром мира, воспринимает мир превратно именно потому, что берет его не во всей его широте, т.е. не учитывает тех его сторон и областей, которые не имеют отношения к его собственной личности, не входят в состав его кругозора, определенного его интересами, – коротко говоря, не воспринимает мира, запредельного его собственному «мирку».

С.Л. Франк. Непостижимое.


СЕМЕН ЛЮДВИГОВИЧ ФРАНК ОБ ОНТОЛОГИЧЕСКОЙ РАЗНИЦЕ

Действительный состав нашего знания и познавания заключается в том, что все открытое или явно «данное» (в узком, специфическом смысле этого слова) дано лишь на фоне не данного, неявного, неизвестного. Сам же этот «фон», не состоя из чего-то – в указанном узком смысле – явно данного, тем не менее «дан» в смысле совершенно непосредственного и самоочевидного его присутствия или наличия. Мы должны, следовательно, различать в составе «опыта» в широком смысле слова, т.е. непосредственно очевидного, между «данным» («открыто» или «явно» предстоящим) и «имеющимся» или «присутствующим», содержание которого нам не открыто....

Во множестве направлений мы можем проследить наличие этого «неизвестного» в составе непосредственного опыта, причем обнаруживается, что даже сравнение с островом, окруженным океаном, не вполне адекватно подлинному существу дела: дело в том, что совокупность «явно-данного» – в отличие от острова – не имеет определенных «берегов», т.е. отчетливых очертаний отделяющих ее от океана «неизвестного», а как-то неуловимо и неопределенно «сходит на нет», неразличимо-туманно сливается с неизвестным и переходит в него. Так, пространственное поле зрения не есть обрамленная картина, отчетливо отделяющаяся от «фона», на котором она нам дана. Она по краям теряет свою отчетливость и неуловимым образом сливается с тем, что находится за ее пределами. Но, хотя это «запредельное» нам не «дано» (в том смысле, в каком дано само поле зрения), для нас нет ни малейшего сомнения, что оно, хотя и будучи «скрыто» от нашего взора, «присутствует», «имеется» с предельной прочностью и самоочевидностью. Так же самоочевидно присутствует и «даль», в которую мы не можем проникнуть взором, и «глубь», скрытая от нас тем, что стоит «на первом плане» и ее заслоняет. Во временном измерении нам дано только «настоящее» – строго говоря, только математический миг настоящего; ничто «прошедшее» и «будущее» не может быть нам «дано» в том смысле, в каком дано настоящее. «Настоящее» и есть «предстоящее», le présent, die Gegenwart. Тем не менее для нас нет ни малейшего сомнения, что оно примыкает к «прошедшему» и «будущему», есть момент в составе сплошного безграничного потока времени, и мы не могли бы даже понимать его как «настоящее», если бы мы не знали с предельной очевидностью, что оно есть грань между «прошлым» и «будущим». Само же это прошлое и будущее, как уже указано, нам не «дано» в своем содержании: о прошлом мы либо с большей или меньшей точностью «вспоминаем», либо только догадываемся и умозаключаем (как это делают, напр., историки), а будущее мы можем в лучшем случае с большей или меньшей степенью вероятия «предвидеть», «угадывать», «предполагать». Прошлое и будущее, по крайней мере в значительной, преобладающей части своего содержания, есть для нас неизвестное. Это неизвестное, однако, с полной очевидностью и неотменимостью есть (конечно, в соответствующей ему форме бытия, т.е. «было» и «будет»); и опять-таки, явно данное содержание настоящего неуловимым образом переходит в прошлое, сливается с ним, как и будущее становится настоящим: и здесь, следовательно, нет отчетливой грани между явно данным и скрыто «имеющимся», а есть что-то сплошное, нераздельное (несмотря на явное различие двух этих родов самоочевидного): «остров» неразличимым образом, без отчетливых берегов переходит в «океан» и сливается с ним.

Подлинный состав нашего знания есть всегда «все такое-то – и еще что-то иное, неизвестное»; он выражается не в какой-либо формуле, обозначающей что-то конечное, сполна обозримое, примерно в формуле a+b+c, а только в формуле: a + b + c+……, или, точнее, как мы теперь знаем, в формуле a+b+c+…x.

С.Л. Франк. Непостижимое.